Уроки дыхания - Страница 63

– Он удивился, что она так выросла, вот и все, – сказала Мэгги.

– Я чуть не расплакалась, до того мне ее жалко стало, – сказала Фиона.

– Да, – мягко ответила Мэгги. Ей это чувство было знакомо.

– «Какая „такая“, Джесси? – спрашиваю я. – Какая? Как ты смеешь вваливаться сюда и говорить мне, что она такая или этакая, если мы от тебя с декабря ни одного чека не получили? Вместо этого ты тратишь деньги на такую дребедень, на мусор, – говорю я ему, – на пухлую куклу, когда единственная кукла, которая ей интересна, это „Солдат Джо“».

– Ах, Фиона, – сказала Мэгги.

– Ну а чего он ждал?

– Ах, ну почему между вами всегда происходит что-нибудь подобное? Он любит тебя, Фиона. Любит вас обеих. Он просто не умеет выразить это, таких неумех больше нет на свете. Если бы ты знала, чего ему стоило решиться на ту поездку! Сказать тебе не могу, сколько раз я его просила, говорила: «Ты рассчитываешь, что Лерой просто уплывет из твоей жизни? Потому что так она и сделает, Джесси, предупреждаю тебя», а он говорил: «Нет, но я не… не могу придумать, как… не могу я быть одним из этих искусственных отцов, – говорил он, – ходить с ней в зоопарк, изображать там восторг, а после вести пустые разговоры в „Макдоналдсе“». А я говорила: «Все-таки лучше, чем ничего, верно?» – а он: «Нет, не лучше. Ничем не лучше. И вообще, что ты в этом понимаешь?» Так все и идет, ты сама видела, как он бесится, но если ты посмотришь ему в глаза, то увидишь под ними темные круги, которые появлялись, когда он маленьким старался не расплакаться.

Фиона поникла. И начала водить пальцем по ободку пивной банки.

– В первый день рождения Лерой, – продолжала Мэгги, – он совсем уж собрался поехать с нами, точно тебе говорю. Я сказала: «Джесси, я правда думаю, что если ты приедешь, то для Фионы это будет очень большим событием», и он сказал: «Ладно, тогда я, может, и поеду. Да, – сказал он, – пожалуй, смогу», а потом раз пятьдесят спрашивал у меня, какой подарок обрадует годовалую девочку. Мы с ним всю субботу ходили по магазинам, купили коробку с набором для составления разных форм, но в понедельник он пошел и обменял ее на ягненка из шерсти, сказал, что не хочет показаться хлопочущим об интеллектуальном развитии Лерой или как его там. «Не хочу походить на бабушку Дейли, которая вечно лезла ко мне с развивающими игрушками», – сказал он, а потом, в четверг, – тот день рождения пришелся на пятницу, помнишь? – спросил у меня, в каких словах ты нас пригласила, только точно. «Тебе не показалось, – спросил он, – может, она рассчитывает, что я останусь на весь уик-энд? Я бы тогда занял у Дэйва фургончик и поехал отдельно от тебя и папы». И я сказала: «Что же, ты мог бы сделать так, Джесси. Да, это хорошая мысль, сделай». А он сказал: «Но какие были ее слова, вот о чем я тебя спрашиваю», и я сказала: «Ой, слова я забыла», а он: «Вспомни». Я сказала: «Ну, на самом деле…» Сказала: «Мм, на самом деле она об этом не говорила, Джесси, не говорила прямо», а он: «Постой. По-моему, ты сказала, что если я приеду, это будет для нее большим событием». А я: «Нет, это я так сказала, но я знаю – это правда. Знаю, что это будет для нее большим событием». И он сказал: «Что тут происходит? Ты же говорила, я помню, что это были слова Фионы». Я ответила: «Ничего я такого не говорила! По крайней мере, не думаю, что говорила. Разве что по случайности…» А он: «То есть она меня не звала?» Я говорю: «Ну, я точно знаю, что позвала бы, если бы вы оба не пеклись так невиданно о своем достоинстве. Я точно знаю, она хотела, Джесси…» Однако он уже ушел. Хлопнул дверью и исчез и в четверг дома не ночевал, поэтому в пятницу нам пришлось уехать без него. Я так расстроилась.

– Вы расстроились! – сказала Фиона. – Вы обещали привезти его. Я ждала, расфуфырилась, меня накрасили в нашем салоне, причесали. А потом приехала ваша машина, а его в ней нет.

– Да, я рассказала ему, когда мы вернулись домой. Сказала: «Мы старались как могли, Джесси, однако Фиона не для нас принарядилась, это уж будь уверен. Для тебя, и видел бы ты, какое у нее стало лицо, когда тебя не оказалось в машине».

Фиона хлопнула ладонью по диванной подушке и воскликнула:

– Мне следовало знать, что вы так и сделаете!

– Как?

– Внушите Джесси, что я выглядела жалкой.

– Я ничего ему не внушала! Просто сказала…

– Поэтому он мне и позвонил. Я сразу причину поняла. Говорит: «Фиона? Милая?» Я услышала в его голосе жалость. И поняла, что вы ему нарассказали. И говорю: «Чего тебе надо? Ты по какой-то причине звонишь?» А он: «Нет, ээ, без причины…» А я: «Ну тогда не трать зря деньги, ладно?» – и повесила трубку.

– Ради бога, Фиона, – сказала Мэгги. – А тебе не приходило в голову, что он мог позвонить, потому что ему тебя не хватало?

– Ха! – ответила Фиона и снова отхлебнула пива.

– Жалко, что ты не могла видеть его таким, каким видела я. После твоего ухода, понимаешь? Он был раздавлен! Обратился в развалину. Его главным сокровищем стала твоя черепаховая мыльница.

– Что?

– Ты помнишь свою мыльницу, ту, с черепаховой крышкой?

– Ну помню.

– Он иногда открывал ее и нюхал, – сказала Мэгги. – Я видела! Слово даю! В тот день, когда ты ушла, вечером, я застала Джесси в ванной – он закрыл глаза и уткнулся носом в мыльницу.

– Господи, с чего это он? – спросила Фиона.

– Думаю, он унаследовал мое отношение к запахам, – ответила Мэгги.

– Это же просто пластмассовая коробочка, в которой я мыло для лица держала.

– Он, как увидел меня, спрятал ее за спину, – сказала Мэгги. – Смутился, что я его застукала. Всегда любил делать вид, что ему все нипочем, ты же знаешь, как он себя вел. Но через несколько дней, когда твоя сестра пришла за вещами, я эту мыльницу где только ни искала, нигде не нашла. Она укладывала твою косметику, потому я о мыльнице и вспомнила. «Давайте посмотрим, она где-то тут», – говорю ей, но мыльница как сквозь землю провалилась. А у Джесси я спросить не могла, он ушел, как только появилась твоя сестра, ну я и стала открывать ящики его стола, там ее и нашла, в ящике, где он держит свои сокровища, вещи, которые никогда не выкинет, – старые бейсбольные открытки, газетные вырезки насчет его группы. Но твоей сестре я ее не отдала. Просто закрыла ящик. И я уверена, Фиона, он эту мыльницу и до сих пор хранит, и не говори мне, что это из жалости. Ему нужна память о тебе. А память для него, как и для меня, в запахах. Запах позволяет ему вспомнить человека яснее всего.